Картер Браун - Том 14. Убийство - завтра![ Любимые обречены на смерть. По доброте сердечной. Убийство - завтра! Плач по любимому негодяю]
— Уж очень примитивно ты представляешь мои вкусы! — обиделась я.
— Не имеет значения, — прервал меня Джонни. — Что думает обо всем этом лейтенант, как его там, Фром?
— Не знаю. Он мне не говорил.
— Вполне понятно, — буркнул Джонни. — Для него ты была всего лишь еще одной психопаткой в этой своре.
— Если ты приволок меня сюда только для того, чтобы пялить глаза на мои ноги и оскорблять, Джонни Рио…
— Я вовсе тебя не оскорбляю, — спокойно объяснил Джонни, — а также не гляжу сейчас на твои ноги, это я могу делать почти всегда. Для этого мне вовсе не нужно было тащиться сюда! — Прищурившись, он повнимательней посмотрел на меня и как-то приободрился. — Если хорошенько подумать, вот эти кружева я давно не лицезрел.
Я поспешно потянула юбку вниз и прижала ее двумя руками.
— Ты не ответил на мой вопрос, — сказала я Джонни. — Я хочу знать…
— О’кей, — согласился он, — давай начнем все сначала. Дон намеревался унаследовать огромное состояние, он уже потерял двух жен, ему было необходимо, чтобы его третья жена провела здесь три дня, в противном случае он всего лишается. Правильно?
— Мне кажется, что ты слишком спешишь, но вообще-то все так. Правильно.
— Вывод такой: если кто-то кого-то намеревался убить, то жертвой должна была стать ты, — произнес он растерянно, — но для чего было убивать эту экономку, а?
— Что ж, благодарю! — холодно ответила я. — Извини, что все еще жива.
— Это не имеет значения, — сказал он рассеянно. — Только не превращай это в привычку. Если кто-то вознамерился помешать Дону получить деньги, логично предположить, что этому человеку выгодно, чтобы Дон потерял право на наследство по первому завещанию. Значит, это либо Карл, либо Ванда и ее муж, либо они вместе.
— А если это мистер Лимбо?
— Зачем кукле семь миллионов долларов? — фыркнул Джонни. — Таким образом, у троих есть мотив для преступления. Тогда почему же убили экономку?
— Может быть, этот человек ее не любил, — предположила я, — Я сталкивалась с ней всего два раза, но мне она очень не понравилась.
— Ты ее убила?
— Нет, конечно.
— В таком случае не старайся быть глупее, чем в действительности, Мэвис! — довольно грубо сказал Джонни. — Я хочу подумать. Прежде всего надо разгадать загадку о подвале, этих масках и цепном перезвоне. Но это не похоже на культ чернокожих и на поклонение дьяволу, там не было никакого алтаря. Скорее всего, это лишь игровая площадка для людей с извращенными вкусами и дикими представлениями о забавах.
— Если кто-то воображает, что побывать в этом подвале весело, то у них не все в порядке с головой. Нужно срочно обратиться к психиатру.
— Грегори Пейтон как раз для этого годится, — хмыкнул Джонни. — Помолчи минутку, дай мне подумать.
Существует также Фейбиан Дарк, его нельзя сбрасывать со счетов. Он с самого начала знал про второе завещание, как справедливо заметил Пейтон.
Я думала, что мое молчание не идет Джонни на пользу. Для обдумывания одного молчания недостаточно, нужна еще и хорошая голова.
Джонни уставился куда-то в пространство, а я начала осматриваться.
Огромный дом, находившийся позади нас, казался нарядным и мирным под лучами полуденного солнца. Повыше налево стояло что-то, чего я раньше не замечала: какое-то прямоугольное строение, маленькое для жилого дома, но слишком большое для собачьей конуры.
У Джонни по-прежнему был отрешенно-сосредоточенный вид, поэтому я решила сходить посмотреть на это сооружение.
Подойдя ближе, я увидела, что оно намного больше, чем мне показалось издали. В нем не было окон, всего лишь одна дверь, запертая тяжелым болтом с большим замком. Я прошлась вокруг сооружения и заметила большую медную плиту на стене, на которой было написано:
РЭНДОЛЬФ ИРВИНГ ЭБХАРТ 1901–1954 «ВРЕМЯ ПРОХОДИТ — Я ОСТАЮСЬ»
Когда я читала надпись, кто-то откашлялся у меня за спиной. От неожиданности я подпрыгнула даже сильнее, чем в тот раз в Лас-Вегасе, когда какой-то тип загоготал у меня над ухом, когда я собиралась сделать свою ставку.
Дело кончилось тем, что я столкнула его под стол, но игра была потеряна.
Почувствовав слабость в коленках, я обернулась и увидела позади себя Джонни. Видимо, он отправился следом за мной сразу, как я ушла.
— У тебя нервы черт знает в каком состоянии, Мэвис, — заметил он. — Тебе надо их больше тренировать.
— После того как я побывала в этом подвале, поразительно, что у меня вообще сохранились какие-то нервы, — сказала я. — Что ты скажешь про это?
— Это склеп, гробница, усыпальница, называй как угодно. То место, где будет покоиться твое тело, если у тебя достаточно денег, чтобы построить такую махину.
— Значит, Рэндольф Эбхарт похоронен здесь?
— Разумеется, — кивнул Джонни. — В старинных родах такое принято… Меня больше интересует это изречение: «Время проходит — я остаюсь». Как ты считаешь, у него было чувство юмора?
— Сильно в этом сомневаюсь, — ответила я. — Мне оно кажется зловещим, вызывает во мне дрожь. Как будто он все еще находится здесь, скрывается в темноте, бродит ночами.
— После пяти лет от него мало что осталось для ночных прогулок, — усмехнулся Джонни.
— Вернемся в дом, — взмолилась я. — По твоей милости этой ночью меня снова будут мучить кошмары!
Джонни подмигнул мне.
— Почему бы нам не заглянуть внутрь? — спросил он. — Раз уж мы здесь, то просто неучтиво не отдать долг бренным останкам Рэндольфа Эбхарта.
— Ничего не получится! — быстро ответила я. — На дверях замок.
— Но он может оказаться незапертым, — настаивал Джонни. — Давай-ка попробуем.
Он первым прошел к двери, я неохотно плелась сзади, и проверил замок.
— Заперто, черт возьми! — проворчал он, наклонился и присмотрелся к замку. — Но его недавно открывали. Вот, полюбуйся!
Осторожно приблизившись, я увидела то, что он имел в виду. Замок, несомненно, был смазан, два звена в цепи были блестящими, что бросалось сразу в глаза на фоне остальных заржавевших.
— Кому-то пришла в голову такая же мысль, — сказал Джонни, — только у них имелся ключ, чтобы войти в склеп. — Он снова выпрямился. — Во всяком случае, я не могу это увязать с происшедшим. Ладно, пошли к дому. Мне пора ехать.
— Джонни! — слабым голосом сказала я и вцепилась ему в плечо.
— Что с тобой? — Он повернулся и внимательно посмотрел на меня. — Тебе нездоровится?
— Я просто вспомнила… Вчера вечером за обедом Фейбиан Дарк говорил, что жестокость или мрачность, уже не помню в точности, как он выразился, была получена Рэндольфом Эбхартом от его первой жены. Потом он заявил, что не сомневается, что Эдвина помнит свечи, горящие в подвале, маски и цепи, и что он всегда знал, что она помогала Рэндольфу, была у него чем-то вроде подручной.
— Спасибо, что напомнила. Ты мне уже об этом говорила, но я как-то не задумался над твоими словами.
— Ну…
Стараясь убрать дрожь в голосе, я проглотила какой-то комок в горле.
— Ты не допускаешь, что… «Я остаюсь» может означать, что Рэндольф Эбхарт вышел из гробницы и отправился в подвал, чтобы…
— Ты с ума сошла? — деловито спросил Джонни.
— Но если Фейбиан Дарк сказал правду, Эдвина спускалась в подвал вместе с Рэндольфом.
Теперь мой голос по-настоящему дрожал.
— Вчера вечером подвал, должно быть, был приведен точно в такой вид, как он выглядел перед смертью Рэндольфа пять лет назад. Следы на цепи доказывают, что недавно кто-то побывал в этом склепе. А что, если на самом деле все было наоборот? Кто-то недавно выходил из склепа?
— То, что тебе совершенно необходимо, это срочно поесть, — очень серьезно произнес Джонни. — Но я должен признать, что твои рассуждения разумнее моих.
— Я могла бы тебе это сказать много месяцев назад, — сказала я. — Я сомневаюсь, чтобы нам удалось раздобыть что-то съестное в доме, раз больше нет экономки.
— Плохо, — покачал головой Джонни, — я-то поем в Санта-Барбаре, а как же ты?
— Джонни!
— Да-а?
— Какая часть моих рассуждений тебе показалась разумнее твоей?
— Рэндольф Эбхарт, забавы и игры, в которые он играл с Эдвиной в этом подвале.
— Но ведь об этом все решительно было известно Фейбиану Дарку, а не мне! — напомнила я.
— А я бы позабыл про Фейбиана, если бы ты мне не напомнила, — сказал он. — Пошли, Мэвис.
Глава 9
Джонни оставил меня перед парадной дверью, и я несколько минут там оставалась, наблюдая за тем, как он удаляется на машине.
Я с завистью подумала, что он-то едет в Санта-Барбару совершенно спокойно, что ему там никто не грозит убийством, разве что он поведет себя слишком развязно с горничными или официантками, но Джонни всегда знал, когда следует остановиться, пускай даже в самый неподходящий момент.
